Да, это была комната ее мечты, хотя у Роад она и вызвала тихий ужас: здесь было все, что может понадобится изобретателю, и не было ничего лишнего. Это было очень важно, потому что, как подсказывала женщине память. ее Ноевская сущность терпеть не могла хрупкие и легко бьющиеся предметы. Подробности, правда, не сохранились, как несущественные, и оставалось только гадать, что такого важного и в которой из прошлых жизней она случайно разбила. А здесь если даже если какой-то из ее реактивов случайно взорвется и разломает ближайшую стену, ничего ценного не пострадает.
  Роад очень правильно поступила, что почти сразу исчезла из комнаты Изобретательности. Может быть, она все поняла по красноречивому молчанию и полностью отсутствующему взгляду, а может помогла интуиция, но, тем не менее, поступила она очень правильно. Потому что как только Стефани переступила порог волшебной двери и увидела разбросанные по полу бесконечные листы с формулами, ее человеческая половина сознания окончательно отключилась. А то, что осталось, требовало немедленно начать эксперименты. С чем экспериментировать, было и так ясно – с сущностью Ноя.
  Легко лавируя между раскиданными по полу стеклянными пузырьками и острыми предметами, Стефани на ходу подбирала нужные ей бумаги, с поразительной легкостью раскапывая их среди груды прочей макулатуры. Это только на первый взгляд в комнате царил вульгарный бедлам, на самом же деле этот бедлам был очень топографичный и логически организованный. Добравшись до стоящего у окна большого стола, женщина уже собрала около десятка листов со всеми нужными ей на данный момент схемами. А нужен ей был: подробный анатомический рисунок человеческой руки со всеми венами и костями, список реагентов, вступающих в реакции с кровью, схема центрифуги и еще некоторые мелочи.
  На столе ее давно ждали чистые шприцы, очередной скальпель, пустые колбы и увеличительные стекла. Улыбнувшись новым старым знакомым, женщина поднесла к лицу уже пораненную ладонь: как она и ожидала, кровь уже остановилась, и рана выглядела так, как будто ее сделали как минимум несколько часов назад. Вот и первое отличие Семейства Ноев от нормальных людей. Но вопросами восстановления тканей Стнфани займется позже, потому что это только следствия. Для начала надо познакомиться с первопричиной. Не задумываясь больше, Стефан взяла лезвие и прочертила еще одну глубокую рану на руке – теперь уже поперек запястья. Люди, которые считают, что порезав таким образом руку, они обязательно умрут, на самом деле заблуждаются. Умереть конечно можно, но из разрезанных поперек вен кровь будет сочиться так долго, что за это время можно сотню раз успеть остановить процесс. Ну а в случае Ноя даже и останавливать нарочно ничего не придется: через каких-нибудь минут десять рана затянется сама.
  Но за эти десять минут Стефани успела наполовину заполнить своей кровью три различных пробирки и даже выдавить несколько капель на плоское матовое стеклышко. Одну пробирку она сразу закрыла и оставила до того момента, когда у нее дойдут руки собрать центрифугу, в две другие добавила химические смеси. Ни одна, ни вторая реакция ничего интересного ей не дала – они шли ровно так, как и было положено.
  «Из этого мы заключаем, что как минимум основа крови человека и Ноя совпадает. Судя по тому, что и цвет, и густота жидкости не изменились, совпадают и пропорции. Значит, особенности есть в каких-то трудноуловимых мелких элементах. Возможно, в моем организме теперь есть некий компонент, которого не было раньше. Тогда стандартными проверками я его не обнаружу: я не знаю, что искать».
  Увеличительное стекло тоже никаких подсказок не дало: красноватая жидкость при ближайшем рассмотрении не пенилась, не плевалась пузырьками и не подавала признаков жизни. Однозначно, никаких подсказок она увлеченной женщине давать не собиралась.
  «Может, дело и не в крови. Но для начала надо все-таки закончить с ней».
  Стефани еще немного пробуравила взглядом каплю собственной крови на стеклышке, а потом стряхнула ее в стоящую тут же, возле стола, жестяную урну. Эффект получился потрясающий: урна взорвалась. Без дыма и огня, в совершенно пустой жестянке капля жидкости взорвалась от удара и очень эффектно раскорежила металлические стенки.
  «Пироглицерин?»
  Это совсем недавно открытое химическое соединение действительно было очень чувствительно к ударам, трению и вообще любому физическому воздействию. Но во-первых это вещество было токсично, оно даже при обычном попадании на кожу вызывало резкие головные боли, а во-вторых почти не растворялось в воде, оставаясь плавать в ней маслянистым пятном. Да и само соединение… вряд ли живое существо выжило бы при попадании такого в кровь, достаточно было вспомнить, что для получения пироглицерина нужно было смешивать серную и азотную кислоту.  И никакие чудодейственные силы, как подсказывал Стефани здравый смысл, тут бы не помогли. Хотя это можно было и проверить: где-то здесь у нее просто обязана была быть баночка с кислотой.
  Сделать нитроглицерин в домашних условиях было бы достаточно сложно (как минимум на это ушло бы часов восемь-десять), а вот проверить, как сущностью Ноя реагирует на химию, можно было прямо сейчас. Как и предполагалось, никакая магия даже разведено кислоте не помеха – на коже после эксперимента осталось два маленьких круглых ожога. И уже этого было вполне достаточно, чтобы забраковать идею с глицерином. И так как ни  одно другое взрывоопасное вещество также не было рекомендовано к введению внутривенно, женщина решила отойти от химической теории вообще. На очереди была волновая.
  Последовательны перебор гипотез и применение их к конкретной ситуации занимает наверное процентов семьдесят жизни ученого. И девяносто девять процентов из этих семидесяти будут потрачены впустую. Стефани знала об этом, поэтому с титаническим спокойствием повторяла свои эксперименты, не обращая внимания на неодобрительно тикавшие настенные часы. В процессе своих опытов она так и не смогла докопаться до какой-либо научной основы Ноевских странностей, зато научилась взрывать капли собственной крови одним усилием мысли.
  Чем больше шло времени, тем яснее Стефани чувствовала, что воспоминания Ноя в ней куда-то отступают. Эти странные образы сначала нахлынули на нее разом, заставляя немедленно взяться за скальпель, а потом будто затаились, чтобы позволить женщине самой докопаться до какой-то правды, которую она, вообще-то итак когда-то помнила.
  Наконец осознав это, Изобретательность в какой-то момент отложила в сторону отвертку и уселась на пол, прямо посреди разбросанных пачек бумаги. Закрыла глаза и задумалась.
  Она «очнулась» примерно через полчаса. Теперь было понятно, что все, что было сделано до этого, было одновременно и очень полезно, и совершенно зря.