Чуткий слух Реми был потревожен какой-то возней в его святая святых. Это очень было похоже на мышей, но Граф - человек высоких нравов и очень привередливый, так что в Ковчеге крысы, мыши... Да что там, даже тараканы не появляются. Вообще, несмотря на то, что рядом были обширные леса, к Ковчегу не подходили никакие звери. Оно, конечно, понятно - чтобы разгадать сий загадочный феномен, не нужны было быть учёным. Звери гораздо чувствительнее людей, и уж они-то, в отличие от глупых экзорцистов, понимают - на кого надо кидаться, а на кого можно лишь рычать.
Лениво открыв один глаз, Реми тут же успокоился. Мышей он бы у себя не вынес. Но нет, всё в порядке. Это всего лишь Акума, который по распоряжению графа ему прислуживает в нелегком деле таксидермиста. Ложь звал его Уклидом; может, у него когда-то и было другое имя, но ведь акумы всегда так молчаливы, бедняги...
Да и смотреть на Уклида иногда было нельзя, не испытав сожаления или умиления. Бедное, старое тело, уже никому не нужное, очерченное звездами проклятия и с вечной маской плача на лице. Крэйн, лежа в кресле, наблюдал, как Уклид неловко, но старательно извлекает из-под песочного пресса человеческие кожи и с максимальной осторожностью кладёт на клеёнку, которую уже успел расстелить поверх матово-чёрной крышки инструмента. Вытащив и аккуратно уложив в почти идеальную стопку кожи, Уклид высыпал тяжелый от крови песок из пресса в старый мешок, и поволок его в угол. Потом вернется и выкинет куда-нибудь, заодно и нового песка наберет достаточно. За это Ложь его почти любил - его акума был очень исполнителен и точен. Реми ценил пунктуальность, несмотря на своё более чем хаотическое мышление.
Поднявшись с дивана, Ной потянулся, с удовольствием ощущая, как его кости хрустят от нагрузки. Что ж, хотя бы десять минут сна - и то хорошо - при условии, что он работает ночью без остановок, приходя на утро усталым, как собака, а если охота была неудачной (что бывало куда как реже) - то ещё и злым как чёрт. Правда, понять это было невозможно - вечное сонное выражение лица и прикрытые глаза как-то не способствовали развитию отношений с Семьёй - это при условии, что Семья его ни разу не видела. Кроме Графа, разумеется. Он ему и рассказал об остальном семействе.
Более чем подозрительная семейка. Взять ту же Роад... Как Граф говорил? Любимица? Самая любимая сестра, а совсем ребенок.
Реми подобной логики не понимал. Как можно быть самым любимым членом семьи, если у тебя детское тело, а разум как у взрослого? Впрочем, Ложь решил оставить этот феномен неисследованным - его дела Семьи зачастую не касались никаким образом. Пусть чаёвничают и бегают туда-сюда. Иеремию вполне устраивало его нынешнее положение двадцать четвертого Апостола, и "выбираться на погоду" он пока не собирался. Если Тысячелетний не захочет, конечно же.
Ложь, взяв одну из кож, придирчиво её осмотрел, и остался доволен результатом - ни одного кусочка мяса не осталось, а сухая среда и огромное давление сделали её тонкой и приятной на ощупь. Теперь из этого великолепного материала можно сделать массу полезных вещей. Каких? А это не важно. Как художник кож, он творил на ходу, следуя течению своих неспешных мыслей. Нож всегда начинал ни с чего, просто с куска ткани, но постепенно превращая это в перчатки, пальто, плащи... Конечно, лишь заготовки. Реми не умел шить, и не сильно об этом горевал. Граф говорил, что в Семье есть те, у кого игла просто пляшет меж пальчиков... Вот для них он это и складывал - может, если заходят, порадуют немного себя, ему на это было, в общем-то, наплевать.
Аккуратно свернув в сверток верхнюю кожу и перевязывая её для удобства ремнем, Крэйн наказал Уклиду поступить подобным образом с оставшимися образцами, пока он будет отсутствовать.
Кожу ведь надо было немного подержать в жаре, чтобы она стала жёстче и не рвалась от первого прикосновения...
Подойдя к двери, он чуть приоткрыл её, осторожно выглядывая - нет ли кого? Встречаться с Семьёй у него в планы не входило ну совершенно никак. А то будет куча ненужных вопросов, на которые у него не было желания отвечать.
Внезапно до его слуха донесся какой-то звук, который он обычно здесь не слышал... Ложь прищурился в темноту коридора. Это очень похоже на... Музыку? Мужчина внимательно вслушивался в звуки. Мелодия была немного наивной и непритязательной - вряд ли такую можно было услышать в солидных музыкальных заведениях, однако в ней что-то было такое... Необычное. Словно это была не сама музыка, а что-то более старое, из давних времен, когда человечество только осваивало прелесть нот и звуков. Что-то наивное, и одновременно нервное, как канатоходец, впервые выступающий на публике.
Но, как бы то ни было - это была музыка которую Реми любил, как себя. Так что, недолго думая, он скользнул в коридор, двигаясь тихо, аки профессиональный убийца, и держась теней, которые очень хорошо подходили к его одеянию. Даже пес бы не услышал как ступает Ложь Ноя, и горе было бы тому, кто попытался бы помешать ему найти источник музыки.
Пришлось бы звать Уклида, чтобы он клал под пресс новые шкуры.

---------------> Коридоры