Инспектор Линк, как говорится, special for you ~ обещанный фанф про Леона Мадарао, точнее его начало, остальное кануло в лету.
-----------------------------
Летопись Воспоминаний
-----------------------------
Пролог
Стояло раннее утро, всего-то четыре часа. Только начинало светать, еле заметно, но уже явно не ночь. Первые лучи солнца неуверенно пробивались через густые облака, которые, казалось, с каждой минутой рассеивались. Словно хотели разогнать дрёму с широкой поляны, что находилась под бескрайним светло-голубым небом, которое уже начинало проглядывать из-за этих самых облаков. Однако из-за тумана, любому смотрящему снизу, было бы весьма сложно его разглядеть. Но вот, поначалу густой, он быстро превратился в лёгкую дымку, и теперь можно было отчётливо заметить пар, идущий от небольшого озера, которое находилось в самом центре поляны. Стояла почти абсолютная тишина, но лес уже потихоньку просыпался, и можно было расслышать тихий шелест листьев, хруст сухих веток где-то в глубине, трель птиц. А вот откуда-то сверху послышался стук дятла, который старательно искал себе завтрак. Где-то шустро пробежала белка, а рядом с озером порхали бабочки над ещё не распустившимися бутонами цветов. Весьма причудливая картина и далеко не каждый мог увидеть её, но всё-таки один человек сейчас находился здесь, так бесшумно и даже будто бы незримо. Он сидел у большого столетнего кедра, сложив ноги в полу лотос и, закинув руки за голову, облокотившись спиной о дерево. На нём были лишь лёгкие чёрные спортивные штаны и серая майка. Босые ноги приятно щекотала довольно длинная трава, оставляя после себя капельки росы. Губы сложены тонкой линией, а глаза закрыты. Ровное, мерное дыхание. Ветер игриво трепал его длинные распущенные волосы, то и дело, словно нарочно закрывая ими лицо, но парень этого словно не замечал, казалось, что он вовсе спит. Но он не спал. Каждое утро он приходил на эту поляну, слушая такие умиротворяющие звуки природы, словно так пытаясь найти покой в душе.
Ветер внезапно набрал обороты, словно пытаясь сломить гордые деревья, макушки которых прогибались под его натиском, послышался хлопот крыльев, наверное, кто-то спугнул небольшую стаю птиц, а на воде появились небольшие волны.
Прошло полгода, после того, как он со своими друзьями решил принять участие в весьма опасном эксперименте. И теперь каждый из них звался как «Третий Экзорцист». У каждого человека эти два простых слова вызовут немалую бурю эмоций, хотя кому-то они и покажутся ничем не значащими. Кто-то будет восхищаться, но таких людей крайне мало. Да и есть ли они вообще? У кого-то это вызовет испуг. У кого-то отвращение, непонимание, недоумение… можно долго перечислять, но стоит ли? Большинство из них несут весьма негативный характер. И почему же тогда эти люди добровольно пошли на то, чтобы зваться так? У каждого своя причина, но так же каждый скажет не задумываясь: «Чтобы быть полезным Богу и тоже иметь возможность спасти Мир». Великая цель, не правда ли? Быть может даже пафосная, но это так и это факт, а с фактами глупо спорить. Истинные же намерения вряд ли хоть кто-то даже друг другу расскажет. Никто не мог позволить себе выглядеть слабым. Никто не мог позволить показать другим свои эмоции. Каждый создал для себя стену, отгораживающую его от других людей, каждый жил по своим правилам, при этом, не отступая ни на шаг от правил, придуманных для них Ватиканом. Да и жил ли вообще? Непозволительные мысли для капитана такого отряда. А это был именно капитан. Мадарао. Это он предпочитал утро встречать, не нежась в кровати, а под прохладным ветром раннего утра. И это были его мысли, такие неправильные и не позволительные. Но что вообще есть правильно? Кто это придумал, зачем? От чего пытался оградить и имел ли он права лишать их своего мнения по этому поводу? Но это же просто мысли, о них никто не узнают, да и бывают они не столь часто. Не часто, но всё-таки бывают. Всегда уверенный, хладнокровный, всегда принимающий, пусть и жестокие, но верные решения. И многие даже забыли, что и он человек, пусть пошёл другим путём, пусть несёт другую ношу, пусть всё по-другому, пусть кажется порой просто живой машиной… но он тоже человек. И он так же не ограждён от сомнений. Он такой же, как и все, но в тоже время такой другой. И сейчас, пусть внешне он казался спокойным, внутренне этого не было. И чтобы подумали остальные, узнай о мыслях своего капитана? Но порой, так, как сейчас, возникали сомнения: «а можно ли такую жизнь вообще назвать жизнью?». Не просто ли это существование? Не игра ли в «жизнь», кем-то придуманная и продуманная до мелочей? Почему, если начать думать об этом, то приходишь к выводу, что всё это больше похоже на пьесу? Что сценарий давно написан и роли распределены? Почему всё так однообразно, почему он наперёд знает ответ почти на все вопросы, почему так много «почему»? Казавшийся всегда сильным, даже он имел брешь в душе и внутреннем спокойствии, которая порой ясно давала о себе знать.
И вот, так же внезапно, как и начался, ветер стих. Поверхность озера снова стала гладкой, словно зеркало, поляна вновь погрузилась в безмятежную тишину. А небо уже было почти полностью чистым, лишь редкие небольшие облака лениво проплывали, периодически, на мгновение, преграждая путь яркому солнцу, стремящемуся согреть всё, до чего только сможет дотянуться.
Но… он не был бы тем, кем является, если бы позволял таким мыслям взять вверх. На губах заиграла едва заметная, почти незримая лёгкая улыбка, а глаза медленно распахнулись, устремляя свой взор на ярко жёлтую бабочку, летающую неподалёку. «Свободная, пусть жизнь короткая, но она свободная» именно эта мысль была первой, но сам же Мадарао её тут же забыл. А задумчивый, даже отстранённый, взгляд бирюзовых глаз теперь уже смотрел на ровную гладь воды. У него была цель, а если есть цель, если он всё ещё её помнит, следует, стремиться к ней, значит, он жив. У него есть те, кто ему дорог и он помнит всё, всё в мельчайших деталях. В этом тёмном мире, когда даже самый солнечный день может показаться тусклым, пустым и безжизненным, именно они являются теми лучиками солнца, что согревают его и указывают путь дальше. Что не позволяют потеряться и сдаться, что помогают и внутренне сохранить хоть подобие покоя. И он ведь обещал, когда-то давно, казалось, что совсем в другой жизни… он обещал.

Глава 1
Было слишком тихо, после того, что случилось совсем недавно, слишком тихо. Такая звенящая, даже давящая тишина. Она, казалось, проникала внутрь, цепляясь цепкими когтями и не желая отпускать, нагоняя отчаяние и чувство одиночество, нагоняя страшные воспоминания, которые уже никогда не смогут стереться из памяти, как бы он этого не хотел. Мальчик осторожно, но уверенно ступал по обугленным обломкам, некогда стоящих здесь домов. Солнце нещадно пекло и страшно было представить, какого в пустыне. Хотя, что там, уж лучше бы он сейчас был в Сахаре где-нибудь, чем среди этого мёртвого города. Со всех сторон несло жаром и невооружённым глазом, могло показаться, что здесь, по непонятным причинам пошёл снег. Но это отнюдь вовсе не снег был, а как бы хотелось, чтобы он! Эти белые крупицы, витавшие в воздухе, они были ничем иным как пеплом. Поджав губы так, что видна была лишь тонкая полоска и, сведя брови, от чего образовывались между ними уже хорошо заметные морщинки, мальчик громко сглотнул и, на мгновение остановив взгляд на обуглившейся руке, а дальше и на лице, точнее тому, что когда было им, он осторожно перешагнул через тело, стараясь отогнать от себя навязчивые ведения. Эта была тётя Клэр, а браслет на левой руке он лично подарил ей, всего неделю назад. Она была полненькой, добродушной продавщицей цветов. Она всегда улыбалась, а её смех был совсем не по возрасту детским, и сколько раз она рассказывала местным детям забавные и захватывающие истории! Прикрыв глаза и сжав руки в кулаки, мальчик ускорил шаг, осталось совсем немного, он уже почти дошёл. И вот он перешёл границу, он наконец-то выбрался из этого кошмара, миниатюрного Ада. Но вместо того, чтобы направится в лес, где стоял шалаш и куда, он собственно направлялся, мальчик замер. Он дрожал, а по щеке скатилась непрошеная слеза, за ней вторая и ещё одна. Закусив нижнюю губу, чтобы не разрыдаться в голос, он упрашивал здравый разум идти дальше, не оглядываться, не смотреть. Он упрашивал, молил, но тело не слушалось, и вот он неуверенно повернулся в сторону, откуда только что пришёл. А слёзы с новой силой потекли по щекам. Проклиная всё на свете, себя, за то, что не может их остановить, за свою беспомощность,  красными от слёз глазами, мальчик последний раз посмотрел на некогда родную и любимую деревню. Ничего не осталось, лишь обугленные обломки домов, тела людей и пепел, что витал вокруг. И тишина. Казалось, весь мир издевался над ним и кто бы мог подумать, что ещё вчера тут вовсю кипела жизнь? Что дети бегали по переулкам, гоняя кошек, а взрослые возились в огородах? Всхлипнув, мальчик резко развернулся и помчался прочь отсюда, подальше, стараясь не думать  об этом, стараясь выкинуть из головы непрошеные мысли и утирая слёзы, тем самым лишь сильнее размазывая пыль и грязь по лицу. Спотыкаясь и вновь вставая, кусая губы, он бежал так быстро, как только мог, боясь, что с ней что-то могло случиться. И вот, наконец, показалась знакомая поляна, мальчик резко затормозил и, отряхнувшись, не спеша направился вперёд. Каждый шаг давался с трудом, а сердце казалось готово выпрыгнуть из груди. Вот оно, небольшое, коряво сделанное между двумя широкими берёзами деревянное здание, больше напоминающее коробку, чем домик. Ещё один шаг. Успокоиться, главное успокоиться, он должен быть сильным, он должен, обязан. Мальчик напряжённо смотрел вглубь и вдруг слабо улыбнулся. Из шалаша показалась маленькая головка с золотистой копной волос, большие детские глаза сперва удивлённо и испуганно смотрели на мальчика в грязной, ободранной одежде и чумазого с ног до головы, но внезапно они наполнились радостью, и девочка сорвалась с места, но тут же неуклюже споткнулась. Но она не заплакала. Лишь нахмурилась и медленно поднялась на ноги, после чего вновь побежала к мальчику и с такой силой обняла его, что тот чуть не упал, но всё-таки устоял.
- Братик! – звонкий голосок разрезал тишину, а на лице мальчика появилось явное облегчение, как же он был рад слышать его! – братик, где ты был? А почему ты такой грязный? Ты упал в ту яму с крапивой? – девочка обеспокоено смотрела на него, хлопая глазами, но, так и не дожидаясь ответа, продолжила – братик, я боялась, что с тобой что-то случилось и ты больше не придёшь… а где мама и папа? Мы теперь пойдём домой, да? А потом пойдём снова охотиться на кота Бориса? А потом… - но она не закончила, заметив, как мальчик внезапно посерьёзнел и грустно смотрел на неё и только сейчас она обратила внимание на то, что глаза у того были почему-то красные, словно он – братик… а почему ты плакал? Крапива была такая злая, да? Но ничего, пошли на нашу секретную базу, я сейчас обработаю твои ранения, и они больше не будут болеть! – радостно заявила девочка, а мальчик неожиданно засмеялся, сперва тихо, а потом громче. Но не было в нём радости или облегчения, это был больше нервный смех, полный горечи и боли. Прикрывая рот рукой и стараясь удержать слёзы, он не мог остановиться, если бы это и правда была какая-то крапива, если бы только она. Но всё-таки внезапно замолчал, поймав на себе удивлённый взгляд сестры. Вздохнув и тут же став серьёзным, он взял её за руку и направился вглубь леса. А девочка ничего не понимала, но всё-таки последовала за ним. Но он ничего не говорил, они так молча прошли час, затем ещё один. Ей было страшно, куда они идут, где мама и папа? Почему он такой серьёзный? Не как всегда, сегодня он был каким-то другим.
- Братик… куда мы идём? Где мама и папа? Почему мы не возвращаемся домой? – тихо, почти шёпотом сказала она, схватив того за футболку. На глаза наворачивались слёзы, но она старательно сдерживала их, потому что хотела быть такой же сильной как её брат и вот он, наконец, ответил.
- Их больше нет и дома нет. Мы идём… к тёте Элис – голос звучал хрипло и, наверное, она бы его даже не услышала, если бы не ветер, дувший как раз навстречу.
- Но братик… я не люблю эту Лису! Она плохая, пошли домой! – голос внезапно сорвался на крик, а слёзы уже не было сил сдерживать. Как же так? Что он такое говорит? Этого просто не может быть правдой. И снова тишина, такая давящая, сколько это будет продолжаться? Почему он молчит. Девочка уже рыдала в голос, вновь и вновь задавая одни и теже вопросы, а слышала лишь один ответ: «Их нет. Так надо».
- Леон!!! - выкрикнула девочка и осела на землю, нервно утирая слёзы. А мальчик внезапно остановился, и какое-то время удивлённо смотрел на неё. Она никогда его не называла по имени. Даже когда сердилась, лишь сухо выговаривала «брат». И собственно, это и не странно, внезапно оторвать от привычной жизни и ничего не сказать - Куда мы идём? Я хочу домой… - глотая слёзы, еле выговорила девочка. А мальчик продолжал стоять и смотреть на неё. Он не знал что делать, было больно, так больно, как никогда, почему всё это случилось? За что? Что они сделали плохого?
- Скажи… что есть дом? – спокойно спросил он, казалось бы, такой неуместный вопрос, но только не для них. Он должен быть сильным, ради неё. А девочка, дрожа, но уже почти не плача сосредоточенно посмотрела на него. Она помнила, что он ей как-то сказал, она помнила всё, что он ей говорил, и свято верила в правоту этих слов, поэтому, не колеблясь, серьёзно, дрожащим голосом ответила – дом там, где есть мама, папа и братик. Где есть те, кого я люблю – мальчик присел рядом на одно колено и, улыбнувшись, протянул ей руку.
- Когда-нибудь, я тебе скажу, что случилось и где мама с папой. Их больше нет, но зато есть я. И я тебя никогда не брошу, я всегда буду рядом, и всегда буду защищать. Обещаю! – голос звучал мягко, а на губах продолжала играть улыбка, девочка вытерла последние слёзы и тоже улыбнулась, доверительно смотря на брата. Он улыбался, значит, всё будет хорошо. Пусть она ничего не понимает, пусть она не знает, что будет дальше, но она верит своему брату. Она всегда ему верила, а он никогда не лгал. Но она ещё не знала, что это было последний раз, когда он улыбался.